1
За Доном, за долгою степью сквозит синева,
юлит электричка борзая в отвесных откосах,
с высоких откосов в окно залетает листва,
и желтые смерчи, вращаясь, идут по проходу...

Я долго гляжу, как в глазищах раскосых -
в пиалах овальных - хрустальная плещет беда.
И едва
лишь темный зрачок проступает сквозь горькую воду.

Прижав локотки напряженно - как будто бежала –
сидела спокойно, но в ломаном лете бровей,
в том, как оглянулась - почудилось: кони по шпалам!
Погоня по шпалам! Торопятся кони за ней!

Должно быть, не так, но спросил я тогда:
- Откуда ты, лярва? Ты ликом - звезда,
до боли бела, а очами - орда...
Видал я таких! Только чья ты беда?
Все длинные ноги и все поезда
Уносят от этих коней не всегда...
- Чьи кони? - спросил я. - Сама ты откуда?
И девушка мне отвечала: - ...туда.

И сгорбилась, словно старуха: - туда.
И темной ладошкой махнула туда,
где синюю степь заливала полуда.
Должно быть, не так, но сказала: -... Юнец,
очами - отчаян, поломан - да выжил,
что нянчишь гитару? Садись-ка поближе,
сыграем про разные эти дела:
как лисья была я,
как рысь я была,
как рыскала градом,
как горло искала...
Шакала ласкала,
с шакалом спала.
Шалавой звалась
и шалавой жила.
И как унесла два излапанных липких крыла
и сердца огрызок в щемящую степь от вокзала!
Ах, мать-перемать! - кабы голос - уж я бы сыграла!
3
Вот так эта девушка, эта старуха, сказала.
Быть может, не теми словами, да смысл такой.
Сказала: - Сыграй мне, пока я себе не сломала
синюшную шею на синей свободе степной!
И в гулком вагоне, качаясь и плача, плясала -
как об ногу ногу присохшую грязь оббивала.
И жёлтые листья вились в электричке, как осы,
и карие косы,
а может быть, карие космы,
а может быть, крылья плясали за хрупкой спиной...

КИММЕРИЙЦЫ

Копыта коней его подобны кремню...
Из Библии

Послушайте: цокает камень о кремень –
то бродит еще не прирученный конь.
Меж камнем и кремнем рождается время
Огня. Человек приручает огонь...
Но вот вам картина из позднего быта:
в степях Меотиды курганы встают.
Сто тысяч коней поднимают копыта –
о, дважды сто тысяч копыт из гранита! –
копыта на камни Урарту падут...

Здесь эхо в степи, словно в пагоде старой...
- Куда вы с земли киммерийской, воспетой?
- Мы в Лидию, мы за лидийской монетой! Монетой...
- Куда ты, кочевник, дитя скотопаса?
- Во Фригию! Я за тиарой Мидаса! Тиарой...

И рухнули кремни на камни предгорий.
И высекли искры. И высохло море. ...
Но пламя гасила иная вода –
летейские струи прозрачней прохлады,
летейские воды темнее обиды...
И все... Лишь курганы в степях Меотиды.
И камень о кремень - последний удар...

КИММЕРИЙЦАМ

Зажмите пасть коню! Пусть пеной изойдет,
но замолчит! Ни выдоха, ни слова –
все слушайте: лавина степь сечет,
густеет зыбкий свет от хохота хмельного.

На меди ваших стрел - лишь бронзовый загар,
на бронзе скифских стрел - железные налеты.
Конь выстучит в земле наволглые пустоты –
мглу ваших тайников рассеет их пожар.

За то, что жаден слух до воинских похвал,
за то, что ваш язык не жаждал пониманья,
за кровожадный рык звериного сознанья,
за алчность, за вражду бог брата вам послал!

Дух предков ваших слаб. Он будет выть из дыр
разграбленных могил в ничтожестве смиренном.
За то, что ваша речь не знала слова «мир» -
вот что случилось ныне во Вселенной.